Читать книгу "Босяки и комиссары  - Александр Баринов"

Артем ВЕТРОВ

Газета «Молодежь Эстонии»

16.03.2006

Срок для комиссара

Харьюский уездный суд в среду признал бывшего верховного комиссара отдела по борьбе с наркотиками Центральной криминальной полиции Валло Яэратса виновным в сотрудничестве с преступниками и назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на четыре года.

Суд счел доказанной вину 33-летнего Яэратса в злоупотреблении своими служебными полномочиями, связях с преступными группировками, проведении противозаконных следственных и частных мероприятий, а также занятиях наркобизнесом, одновременно оправдав его по пункту обвинения в получении взятки.

Проходивший по одному делу с Яэратсом 33-летний Раймонд Пярн также признан виновным в обороте наркотиков в крупных объемах, и ему назначено наказание в виде трех лет лишения свободы, из которых реально он отсидит четыре месяца. Предъявленные ему обвинения в даче взятки подтверждения в суде не нашли.

Назначенные судьей Эдой Мурак наказания совпали с тем, что требовала для подсудимых госпрокурор Лаура Вайк. Судебные слушания по делу бывшего полицейского проходили в закрытом режиме по просьбе государственного прокурора, поступившей в суд 13 декабря прошлого года. Суд счел ходатайство уместным, поскольку в деле имелось множество секретных данных, не подлежащих огласке при посторонних.

Согласно материалам досудебного следствия, проведенного Полицией безопасности, Яэратса сгубила теплая дружба с одним из преступников, который и ввел его в круг тех, кто занимался сбытом наркотических средств. Вместо того чтобы по долгу службы пресечь преступные деяния, Яэратс весьма активно принялся сотрудничать с преступниками. Он оказывал им всяческое содействие и, злоупотребив своим служебным положением, в 2002 году сообщил им о планировавшейся финской полицией операции по задержанию наркоторговцев, тем самым едва не сорвав ее.

Кроме того, Яэратс, имея доступ в базу данных полиции, «сливал» секретную информацию все тем же представителям уголовного мира, по просьбе одного из преступников (это как раз и был его подельник Раймонд Пярн) делал распечатки телефонных переговоров, а также пользовался его квартирой и машиной.

По обвинительному заключению верховный комиссар ЦеКриПо, по должности обязанный заниматься пресечением преступлений, связанных с наркотиками, сам не гнушался наркоторговли, лично поучаствовав в купле-продаже 200 граммов кокаина.

Ключевым свидетелем по делу проходил зарубежный эстонец Индрек Пармасто, который получил от Яэратса информацию о готовящейся в Финляндии масштабной полицейской операции и предупредил о ней финских наркодельцов. Однако на скамье подсудимых вместе с Яэратсом и Пярном Пармасто париться не пришлось, так как за дачу важных свидетельских показаний он был освобожден от уголовной ответственности. И теперь он преспокойненько наслаждается свободой в одной из стран Евросоюза.

Расследованием деятельности бывшего комиссара Полиция безопасности занялась в июне 2004 года, а 10 мая 2005 года утром он был вызван на допрос в КаПо и больше на работу не вернулся. В тот же день он в сопровождении сотрудников Полиции безопасности и государственного прокурора Лауры Вайк был доставлен в Таллинский городской суд, где дежурный судья дал санкцию на его арест.

Позже Яэратс неоднократно ходатайствовал об освобождении из-под стражи, но суд не посчитал эти просьбы обоснованными.

Следующие три с лишним года он проведет за решеткой.

Как сообщили «Молодежи Эстонии» в Департаменте полиции сразу после задержания Валло Яэратса в мае прошлого года, длительное время прослуживший в наркополиции верховный комиссар неоднократно поощрялся за ряд успешно проведенных операций по выявлению преступлений, связанных с наркотиками, и никогда ранее оснований подозревать его в связях с преступными группировками не было.

Любовь СЕМЕНОВА

В общем, закончилась история с разоблачением Калле для него не то чтобы лучшим образом, но и не очень плохо. Суд приговорил его к четырем годам тюрьмы, из которых он отсидел лишь половину и благополучно вышел на свободу. Даже раньше меня, хотя получил почти столько же.

Но я все равно поначалу никак не мог успокоиться. Самым интригующим во всей этой истории был вопрос, куда же в итоге делось все оборудование, которое я привез в Таллин и на котором мы, а потом уже сами люди Марво делали экстази. Это же пусть не очень большой, но настоящий химический цех, на котором можно производить, по идее, любые синтетические наркотики, причем без преувеличения тоннами.

Как-то, составляя в тюрьме очередные запросы и жалобы, я даже специально составил опись всего добра, которое должно было остаться у Марво и Змея. Там был целый набор реакторов — один эмалированный на 600 литров, один 400-литровый, два реактора по 160 литров, еще два 100-литровых; два больших промышленных вакуумных насоса и два послабее; несколько комплектов 200-литровых стеклянных емкостей для разделения слоев; ну и таблеточный аппарат весом в 2,5 тонны, который выдавал до 90 тысяч таблеток в час. И это только самое основное, не считая всякого мелкого лабораторного оборудования.

Вряд ли кто решился бы выкинуть такие сокровища. Для людей, занимавшихся производством наркотиков, это курица, несущая золотые яйца. Причем и сами эти люди — тот же Марво и Змей — никуда не пропали, в тюрьму не сели. Поэтому я не оставлял надежд все же заинтересовать кого-нибудь поиском этого оборудования, результаты которого наверняка подтвердили бы мои показания. Но заниматься по закону этим могла лишь полиция, а там были все сплошь бывшие подчиненные Калле, которые в разговорах со мной не скрывали, что честь мундира их коллеги — пусть и разоблаченного и даже осужденного — стоит куда дороже свободы какого-то босяка вроде меня.

Тем не менее бывшие подчиненные Калле все же немного побаивались меня и периодически приходили с разговорами, чтобы я поутих, если писал слишком много жалоб и обращений. И однажды у меня появился шанс этим воспользоваться. По закону я имел возможность выйти из тюрьмы досрочно, но для этого надо было, чтобы согласие дал прокурор, который, в свою очередь, больше прислушивался к мнению полиции, конечно, чем к моему.

Калле на суде вину не признал и потому позже имел право обжаловать приговор. Когда он подал апелляцию, я позвонил его бывшему помощнику и попросил о встрече. Он не побрезговал и пришел ко мне в тюрьму. Когда он сел за стол напротив, я сразу без обиняков ему выложил:

— Я думаю, полиция заинтересована в том, чтобы я этим летом смог выйти на свободу досрочно.

Тот презрительно спросил, с чего вдруг я выдумал такую глупость и с какой стати они должны обо мне ходатайствовать перед судом. Но сразу не ушел, поняв, что я пытаюсь торговаться.

— У Калле скоро новое рассмотрение дела, — сказал я. — Вряд ли ему нужен будет новый шум, который я могу поднять в газетах о том, что вы скрыли все основное производство наркотиков. Ведь вы так и не стали ничего проверять, о чем я писал и о чем журналисты вам говорили. Кроме того, теперь у КаПо может появиться новый свидетель. Я слышал, вроде Яанус готов дать им показания. Вполне может быть, что ему, как и Интсу, дадут возможность воспользоваться 205-й статьей. Возьмут под защиту. Тогда у Калле точно дела совсем другие пойдут. Так хорошо, как сейчас, уже вряд ли будет.